Смеркалось. Дождь, барабанивший по уныло обвисшим листьям не оставлял (вот уже второй день) надежды хоть сколько-нибудь дать одежде высохнуть. Торба за плечами явно уставшего(и глубоко несчастного) путника промокла насковзь, при каждом шаге по разбитой, не понятно зачем, кем и вообще сколько веков назад проложенной лесной дороге в ней что-то отчаянно хлюпало. По обе стороны дороги (на удивление прямой, точно чей-то всемогущий перст взял, и прочертил ее) рос лес-великан, стволы которого уходили в высь до того кучно и беспросветно, что видеть что-либо в этом лесу дальше, чем метров на пять от силы не представлялось возможным.

Пройдя еще полмили путник понял, что дальше смысла идти нет. Да и не очень-то хотелось топать через лес, под дождем, да еще и в темноте. Свернув в сторону и пройдя пару десятков шагов он наткнулся на большое дерево, стоявшее на краю обрывистого холма, и там, где корни, свисая, уходят под землю, образуя небольшую ложбинку устроил привал. В голову от чего-то пришла мысль о раненном звере, заползшем в нору чтобы тихо испустить дух. Плохая мысль, гнать надо такие мысли. Особенно в этих местах. Путник поежился, хоть был и далеко не из робкого десятка. Выложив изрядно промокшие вещи для сушки он приступил к скудной трапезе, состоявшей из краюхи хлеба, куска сыра и ломтика жареного мяса. Еда была намокшая (хлюпанье в торбе издавал хлеб), но, как известно, голод не тетка. Спать не хотелось, хоть странник с детства умел засыпать сразу, и просыпаться ровно в то время, в которое рассчитывал. От нечего делать достал карту, сверился с конечной целью, и обнаружил, что небольшая деревня, к которой лежал его путь теперь находится примерно в половине дня пути от этого места. Дождь стал лить не так остервенело, и в общем-то настроение улучшилось, но это скорее из за того, что в животе не было пусто. Вообще, это давно доказанная вещь - что пустой желудок наводит уныние, а полный - наоборот, радует. Жаль только костра не разведешь - сидя-то под деревом. Что ж поделать, приходилось и круче.

Путник был никем иным как имперским охотником за наградами третьего порядка по имени Син. Работа (если это можно так назвать) эта в Адане была довольно популярна - хвала Аргосу, ветер развевающему - охотится было на кого. То в доме у кого нечисть какая поселится, то разбойники дел натворят, то еще что. Благодарные обыватели обычно денег за работу не жалеют, от чего бы не взяться за нее?
Вот только с жизнью можно расстаться, да кого это в наши времена волнует? Верно, никого. Син уже начал жалеть, что взялся за дело. Хотя, в последнее время лиходеи присмирели, людям жизнь отравляют неохотно, редко, да и то - по крайней нужде. Странное дело, еще полгода назад от контрактов отбоя не было, сейчас же - затишье. Заговорщический голосок в голове Сина добавил -"перед бурей", но Син его, по обычаю послал куда подальше, достал из за пазухи драгоценный бутыль с садарским полусладким
(золотина с четвертью, с ума сойти можно), прихлебнул, да и не заметил как выхлебал больше половины. Мысли стали уноситься в даль, звуки дождя начали приятно затихать, глаза сами собой слипаться. Уже завтра он, Син, будет спать под крышей, в сухости, как и подобает герою, спасшему захудалую деревеньку от какого-то там вампира. В полудреме улыбнулся, укрылся плащом и моментально заснул, как его учили.

Путник был никем иным как имперским охотником за наградами третьего порядка по имени Син. Работа (если это можно так назвать) эта в Адане была довольно популярна - хвала Аргосу, ветер развевающему - охотится было на кого. То в доме у кого нечисть какая поселится, то разбойники дел натворят, то еще что. Благодарные обыватели обычно денег не за работу не жалеют, от чего бы не взяться за нее?
Вот только с жизнью можно расстаться, да кого это в наши времена волнует? Верно, никого. Син уже начал жалеть, что взялся за дело. Хотя, в последнее время лиходеи присмирели, людям жизнь отравляют неохотно, редко, да и то - по крайней нужде. Странное дело, еще полгода назад от контрактов отбоя не было, сейчас же - затишье. Заговорщический голосок в голове Сина добавил -"перед бурей", но Син его, по обычаю послал куда подальше, достал из за пазухи драгоценный бутыль с садарским полусладким
(золотина с четвертью, с ума сойти можно), прихлебнул, да и не заметил как выхлебал больше половины. Мысли стали уноситься в даль, звуки дождя начали приятно затихать, глаза сами собой слипаться. Уже завтра он, Син, будет спать под крышей, в сухости, как и подобает герою, спасшему захудалую деревеньку от какого-то там вампира. В полудреме улыбнулся, укрылся плащом и моментально заснул, как его учили.

Темноту прорезал крик, отчаянный женский крик. Син рывком сел, сорвал себя плащ, быстро огляделся и вылез наружу. За первым воплем последовал второй, еще отчаянней и протяжней. Охотник за наградами рванулся к своим вещам, достал поочередно два клинка, которые были у него на привязи с тыльной стороны плаща, и стрелой побежал на звук. То что кричат со стороны дороги он понял сразу, его ориентация в пространстве, пусть даже ночью была великолепной. А как иначе, такая работа.
Приблизившись к дороге почти бесшумно, он спрятался за деревом и пригляделся.

На размытой продолжающимся дождем дороге лежала повалившаяся на бок лошадь, из шеи и меж ребер торчали стрелы. Присмотревшись, Син понял, что лошадь придавила своим телом всадника, который в мучениях хрипел, тщетно пытаясь вытащить стрелу, попавшую ему прямо в горло. Не жилец - сразу определил Син, и тут он увидел на земле еще одну фигуру, по видимости девушки, лежавшей на животе. Она была жива, хоть и связана, и пыталась освободиться. Но Син бросаться тот час на выручку не собирался. Никого больше на дороге не было. Пока несчастный всадник хрипел и задыхался, а девушка изо всех сил пыталась ослабить путы, причем молча(видимо кляп). Син насторожился и обдумывал ситуацию. "Хорошо, ехали, засада, стрелы, связали. Но кто связал, и почему не закончили? Меня услышали? Вряд ли. Тогда что?"
Прислушался. Кроме звука дождя ничего не услышал. Просидел так минут десять, после чего осторожно, с клинками на изготовку вышел из-за своего укрытия к дороге. Нет, стрел он не боялся. От летящей стрелы очень просто увернуться, если ты конечно знаешь как. Сложнее узнать куда когда и откуда она полетит. Син невольно ухмыльнулся. когда - как выйдешь на дорогу, откуда - из леса, куда - в тебя.
Все просто.

Но когда он вышел на дорогу, стрелы не спешили лететь в него. Крадучись приблизился сначала к всаднику, который на тот момент перестал издавать звуки вообще. Подошел, присмотрелся. Глаза на выкате, лицо искажено гримасой предсмертных мук, изо рта прямо таки толчками клещет кровь. Одна рука придавлена крупом коня, другая все еще держит так и не вытащенную стрелу. О Могучий Велет, упокой твою душу.
Когда же Син повернул голову к девушке, то чувство что что-то не так сильно окрепло. Она была красива, даже очень, несмотря на то, что лежа под дождем сложно сохранить достойный вид. Красотка смотрела прямо на него, лежа связанной под дождем не говоря ни слова(никакого кляпа во рту не было), но не в этом было дело. Девушка улыбалась. Спокойно, безмятежно. Волосы у Сина на загривке встали дыбом от этого взгляда. Очень нехорошее чувство, очень. Приблизившись к ней и присев, он хотел что-то сказать, но это не понадобилось. Лежащая сама начала разговор, причем сказала лишь одно слово, стройным, женственным, но уж каким-то не по годам томным голосом.

"Попался"


...

Инда взопрели озимые. Понюхал дед Пахом свою портянку и аж заколдобился. (с).
НУ а по факту - гуд, местами переходящий в веригуд. Жги дальше

tulkas223344Инда взопрели озимые. Понюхал дед Пахом свою портянку и аж заколдобился. (с).
НУ а по факту - гуд, местами переходящий в веригуд. Жги дальше

Спасибо)

East класно получилось